«Анатолий Гагарин: мнение эксперта о региональной политике»

Наша судьба и наша жизнь конструируются из несчётного количества событий, но у большинства из них, так или иначе, одна основа – политика. Для большинства она остаётся чем-то странным и непонятным, наполненным случайными событиями. Однако есть те, кто видят в ней строгие закономерности, и один из таких людей – Анатолий Станиславович Гагарин, политолог, доктор философских наук, директор Института системных политических исследований и гуманитарных проектов, руководитель Экспертного клуба Свердловской области.
Что из себя будет представлять новая система назначения глав муниципалитетов? Как в дальнейшем будут развиваться технологии агитации? Эти и многие другие интересующие вопросы я решил задать одному из ведущих политических экспертов нашего региона.

– Анатолий Станиславович, наш с вами разговор мне бы хотелось начать с вопроса, который волнует очень и очень многих, а именно о том, как теперь будут назначаться главы муниципальных образований. Одни источники говорят, что губернатор будет утверждать кандидатуру единолично, а другие заявляют, что речь будет идти всего лишь о рекомендации для соответствующих комиссий. Но как всё это будет работать на самом деле?

– По большому счёту, всё не очень-то и меняется. Дело в том, что существовало несколько вариантов избрания глав муниципалитетов: система прямых выборов, система, в которой кандидатуры отбирают депутаты, и вариант, при котором комиссия, создаваемая из трёх групп, рассматривает разных кандидатов. Как мы помним, как раз на почве этого варианта на прошлых выборах появилось множество разного рода фриков, которые тоже хотели принять участие. Они немножко посверкали и ушли в небытие.
Сейчас концепция такая: общественная организация или парламентская партия предлагает тех или иных кандидатов, происходит отбор, и губернатор предоставляет несколько кандидатур для избрания самими депутатами. То есть, определённый элемент выбора существует, есть элемент голосования, но уже это будут кандидатуры, которые отобрал губернатор для того, чтобы с ними работать, потому что ранее мы видели случаи, когда люди были или не очень компетентны, или не очень образованы, или не очень профессионально подготовлены, но при этом считали себя настоящими или, по крайней мере, потенциальными главами.

В 90-е годы мы видели таких мэров: один занимался тем, что писал стихи с похмелья, второй ещё что-то устраивал. Я понимаю, что это, конечно, весело наблюдать со стороны, но руководство городом – это очень сложная и технологичная работа, которую нужно умело и повседневно выполнять. Поэтому то, что сейчас принято такое решение, я лично приветствовал, потому что прекрасно помню те ситуации и инциденты, которые возникали с главами, которые нарушали закон – или по неразумию, или по злому умыслу, либо же не могли справиться с теми обязанностями, которые на них были возложены. Ввиду этого губернатор, конечно же, должен понимать, с кем придётся работать. Сейчас, слава богу, какого-нибудь мэра можно снять за его, так сказать, проделки, а раньше такой мэр говорил: «Вы меня избрали, вот теперь терпите столько, сколько я должен тут сидеть до следующих выборов». Я думаю, что тот факт, что губернатор сейчас будет иметь возможность выбрать человека, с которым они смогут эффективно совместно работать, это безусловно благо. Тем более, что «скамейка запасных» у нас крайне маленькая.
Мы ездили не так давно в рамках работы Экспертного клуба Свердловской области по нашим городам, общались с мэрами, и я действительно могу сказать, что люди берут на себя такую ношу, которую, я думаю, не каждый возьмёт на себя, особенно когда детально изучит, что там приходится делать каждый день.
Кроме того, мне кажется, тут ещё очень важный момент – это ответственность, которую берёт на себя губернатор. Он же выбирает из этих людей, а значит, берёт на себя тоже определённый груз ответственности. Если он отобрал их кандидатуры, то означает, что это те люди, которым он если не доверяет, то по крайней мере хотел бы, чтобы они работали.

– Было бы интересно узнать у вас ещё немного именно о региональной политике. А как вы думаете, каких изменений в структуре правительства стоит ожидать?

– На мой взгляд, логично объединение Министерства экономики и Министерства инвестиций, потому что инвестиции они куда идут? В экономику! А так получается, что экономика сама по себе, а инвестиции сами по себе, и это странно. Инвестиции – это кровь экономики, а есть организм. То есть, получается кровеносная система отдельно, а организм отдельно. Это уже даже не «Голова профессора Доуэля» получается, а что-то гораздо «оригинальнее» - обескровленная экономика, потому что инвестиции – это то, чем живет экономика. Я, конечно, сильно упрощаю, но так нагляднее.
Я понимаю, почему это так в какой-то момент было задумано. Наше, так сказать, подражание Западу на определённом этапе привело к идее, что нужно взять всех менеджеров, которые умеют привлекать деньги, объединить, и они будут привлекать их в экономику. Вопрос: а они понимают, куда нужно привлекать? Какая отрасль является приоритетной и наиболее важной? Значит, без Министерства экономики никак, получается, им нужно постоянно находиться в диалоге, поэтому будет логично, если инвестиции будут подразделением в Министерстве экономики. Надо учитывать, что система организации и управления выстраивается так, что есть принцип единоначалия, есть принцип соподчинённости, ну и так далее. Как итог, всегда существуют определённые сложные отношения между различными структурами, и очень хорошо, если они будут гармоничными. Поэтому чем меньше этих, «саморегулируемых», назовём их так, подразделений, тем успешнее будет работать коллектив. Я думаю, что Паслер исходит именно из этого. Чем меньше министерств, тем, наверное, будет лучше управляемость. Хотя тут ещё есть нюанс, связанный с тем, кто будет везти эти «возы».

– На этой почве ведь даже мем был недавно, что у челябинского губернатора аж восемнадцать замов, а у нашего всего лишь девять.

– Нет, ну, если человек способен тащить сразу несколько направлений, то, как говорится, честь ему и хвала, пусть тащит. Если же нет, то формируются, опять-таки, различные структурные подразделения. Это в большей степени, опять-таки, зависит, скажем так, от «двигателя» всего процесса и от «сложносочиненности» самого процесса.
Вдобавок, есть вариант интеграции Департамента развития туризма в вышестоящую структуру. Ранее он имел определённую самостоятельность, хотя туризм должен существовать в рамках определённой структуры. Сейчас Департамент должен доказать свою эффективность и, помимо успехов в конкурсах на лучшие практики-программы-прзднования еще иэкономические успехи. Туризм же нам интересен и потому, что популярность, скажем, тюменского подноса или сысертского фарфора, приносила прибыль и мастерам, и продавцам, и бюджету региона.
Если мы хотим сделать туризм драйвером, надо разворачивать его в структуре экономики, поскольку для его развития надо высчитывать экономические показатели. Любые туристические планы не будут работать, если для их реализации не создать определённый механизм - гостиницы, кафе, дороги, транспорт, сувениры, мерч и многое другое, чтобы человеку было комфортно и интересно приехать в «локацию», увидеть-отдохнуть-увести памятные сувениры-написать у себя в аккаунте. Нужно туриста просветить-развлечь-приютить-накормить-обогреть, как в культурном, так и в повседневном смысле этого слова, и отсюда выстраивается всё остальное. А это, в свою очередь, опять надо подчинять экономике.

– Вы упомянули про внешний вид города. Знаете, примерно 2-3 месяца назад в ряде небольших СМИ появлялась такая информация, что критика Орлова со стороны Паслера, хоть и подаётся под предлогом внешнего вида города, но на самом деле имеет причиной желание Орлова баллотироваться на пост губернатора. Как вы думаете, так ли это на самом деле?

– Нет, совсем не так. Во-первых, Алексей Валерьевич – человек командный, и как командный игрок, он отлично понимает правила игры. Я думаю, что это было «притянуто за уши» и не соответствует истине. Как мне кажется, это было сделано для обострения определённых ситуаций и хайпа, для определённого столкновения, притом даже, скорее всего, не между Паслером и Орловым, а в общественном мнении, якобы между ними есть некое противоречие. На самом деле такого противоречия, на мой взгляд, нет.

– Анатолий Станиславович, мне доводилось бывать на разных мероприятиях, которые так или иначе связаны с выборами губернатора и подведением их итогов. На каждом из них разным языком, разные люди говорили примерно одно и то же. Вот, например, Андрей Владимирович Мозолин отмечал, что это были, наверное, самые скучные выборы губернатора за всю историю. Но так ли это?

– Тут есть несколько взглядов. Кому-то, наверное, они кажутся скучными, но мне вспоминается одно выражение: «Система бьёт классы». Это такой мем или даже, скорее, истина. Вот все те креативные наработки, которые мы имеем сегодня, их подбивает система. Мне кажется, самое лучшее – это когда система построена на каком-то классе, на каких-то креативных наработках, и это является определённым конструктивным элементом.
В этом случае в кампании Паслера, как мне кажется, всё происходило немного по-другому. Надо отметить, что было определённое ожидание и, прежде всего, ожидание перемен. Как раз это ожидание копилось достаточно долгое время, и в этом смысле появление Паслера было не просто ожидаемым, а даже в определённом смысле «подогретым». Если мы возьмём саму фигуру Паслера, то он совсем не чужой нашему региону человек и, более того, по всем параметрам свой. Вдобавок, он человек, облечённый определённой поддержкой с одной стороны, а с другой – за ним есть определённый управленческий опыт. В этом смысле он оказался фигурой, которая вообще не имела конкурентов. Поэтому, скорее всего, кстати, и появился слух о конкуренции с Орловым. Но Алексей Валерьевич – человек, понимающий определённую...

– Иерархию?

– Иерархию, субординацию. И поэтому его претензии выстраиваются в соответствии с теми возможностями, которые есть, с теми перспективами, которые есть. Потому его конкуренция с Паслером – это, конечно же, абсолютно придуманная версия.
Так вот, скучность, в данном случае, как мне кажется, это одна из оценочных категорий. Это не была скучность, скорее некая предопределённость. Хотя, конечно, кто-то может посчитать их скучными, и я лично, например, тоже был за то, чтобы кампания была яркой и интересной. Она прошла, может, не так ярко, как хотелось бы, а вся яркость проявилась в роликах, сгенерированных нейросетью. Они смешные, прикольные и оживляют ход кампании. Они вносили оживление, хотя и получили в свой адрес определённую критику. Это всегда так происходит, когда появляется что-то, что может взбудоражить, оно естественно вызывает прямо противоположные мнения. Здесь надо понимать, что кампания была очень насыщенной – активные поездки Паслера по муниципалитетам, погружение в проблемы, сбор предложений в обновляемую Стратегию развития региона – все это было сутью кампании, содержанием работы, которая реализуется сейчас, после выборов. И все было в информационной повестке, равно и в очень сжатой, аллегоричной форме в нейророликах.
Надо ещё учитывать, что остальные кандидаты сами прекрасно понимали, что Паслер – фигура безальтернативная, и их попытки как-то заявить о себе были больше направлены на то, чтобы как-то побороться друг с другом. Например, эти диспуты, которые были между Ивачевым и Кузнецовым, – это был такой междусобойчик, который они устроили, конкурировали, это тоже вносило определённое оживление.
Другое дело, что, к сожалению, наверное, эти интересные моменты, которые были в кампаниях кандидатов, не были распиарены в полной мере. Эти ролики, которые были преподнесены от имени «нейро-Ивачева», их видел очень узкий круг. Я проверил, этот ролик был только в некоторых СМИ и какой-то группе «ВКонтакте», где было 15 подписчиков, всё! То есть большая часть электората этого не увидела. Как, похоже, и ролики про «нейро-кузнеца Кузнецова».
Конечно, нейросетевые ролики с Паслером были более раскручены, но остальные-то вообще никак не вложились в раскрутку. То есть, они, по сути, не вкладывались ни в продвижение, ни в СММ. Если бы это было сделано, то все бы тут же сказали: «О, какая кампания интересная!», но этого не было. Я уж не говорю про «Новых людей». Я все их ролики про синего слона искал по всему интернету и нашел с большим трудом.

– А в чём тогда был их смысл?

– Логичный вопрос! Заметьте, это не я спросил, вы спросили. Или другой момент, как они до сих пор с этим слоном бегают. Вот как они придумали этого слона, так до сих пор с ним и бегают. Нет, конечно, для хайпа можно, но они даже этого не раскрутили. Вот эти их четыре видеоролика я разыскал с трудом. Например, в 90-е и в начале 00-х распространение шло при помощи плакатов, как наглядная агитация, и это работало «на ура». Некоторые ретивые агитаторы уклеивали весь забор в четыре ряда. Все их фотографировали, писали, мол, безобразие, такая-то партия загадила все заборы. Я к чему говорю: кампания в этом смысле может быть названа скучной, я соглашусь, поскольку другие участники, кроме лидера, не приложили особых усилий, чтобы хоть как-то про себя рассказать. Если посмотреть на интересность кампаний со стороны избирателей, то да, это скучно было.

– Кстати говоря, мне доводилось слышать такое мнение, что поскольку было понятно, что фигура Паслера безальтернативна, остальные партии решили использовать выборы губернатора как «трамплин» перед выборами в Законодательное собрание.

– Да, так и есть. Только кто-то, правда, упал с трамплина. Как у НЛ (Новых Людей), потратить 30 миллионов и набрать 2,72 %. Причём потенциал-то у них хороший, они могли бы набрать больше. Я не говорю про фигуру Краева, смена фамилии ему точно не пошла на пользу.
Так вот, да, конечно, все понимали, что нужно раскручиваться перед выборами. Кстати говоря, Ивачев и Кузнецов всё-таки делали что-то для этого, они действительно раскручивались. Например, Ивачев, даже если меньше набрал, чем на прошлых выборах, то он по крайней мере как-то о себе заявил. Он выступает в ЗакСО, задаёт определённые вопросы, словом, готовится к выборам. Мне кажется, что они у нас будут довольно оживлёнными. (улыбаясь) Мозолин будет доволен.

– Вы немного затронули тему методов агитации. Есть разное мнение по этому поводу, например, Александр Соломонович Трахтенберг говорил, что нас ждёт дальнейшее развитие анимаций и плакатов, сгенерированных нейросетью, как, например, это недавно использовало челябинское отделение КПРФ. Однако, вместе с тем есть и те, кто считает, что нас ждёт ренессанс печати, то бишь плакатов, газет и т. д. Как вы думаете, что из этого наиболее вероятно?

– Видите, сейчас всё-таки вышло постановление, признающее плакат челябинских коммунистов незаконным. В принципе, я уже высказывался, что будет всплеск нейроактивности и нейротворчества. Искусственный интеллект сегодня – это, прежде всего, инструмент, которым все, конечно же, захотят воспользоваться, к тому же довольно доступный, так что тут есть соблазн порезвиться в этой сфере.
Нужно понимать, что запрет, вынесенный высшей судебной инстанцией, накладывается только на агитацию, но никто не запрещает партиям заниматься этим нейротворчеством в период до выборов. Я бы, например, предполагаю, что возможно, в ближайшее время мы увидим некий продукт, так сказать, на стыке жанров искусств. Это нейросети, это документалка, это художественное кино, и из них может появиться определённый симбиоз. Это может получиться очень интересно.
Что касается ренессанса печати, то мне кажется, что к этому придут. Например, было раньше мнение, что все читают электронные книги, но вот я сейчас могу судить, что печатные книги снова популярны. Это в полной мере касается и агитации. Мне кажется, что сейчас наболело создание определённого ностальгического печатного продукта. Тот же челябинский плакат от КПРФ, почему он стал столь популярен? Потому что он стилизован под печатную агитацию советского периода.
Я бы, например, на месте партий для распространения своих идей подумал над тем, как можно переосмыслить старую советскую агитацию. К сожалению, у нас дизайнеры в большинстве случаев занимаются ёрничеством, и им не хватает хороших идеологов, который дал бы им добротный концептуальный продукт или задачу, и они под него что-нибудь сделали. Почему этого не делается, потому что старый советский плакат приватизирует КПРФ и немного пытается СР, а Новые люди ходят, слонов надувают.

– Кстати, мне знакомый из НЛ рассказывал о смысле этого слона. Мол, в каком-то городе его у них сдули и теперь это как символ протеста. То бишь идеологического содержания ноль.

– В том-то и проблема, что они не хотят выйти за пределы какой-то своей «песочницы». Когда они только появились, я у своих студентов-магистрантов спрашиваю, что там к чему, а они мне в ответ: «Мы там вместе с ними ходим, людей собираем», я у них уточняю, что ставится целью, и они мне прямо моими же тезисами говорят, что они не хотят быть серьёзными политиками. То есть они представляют собой, с моей точки зрения, просто некий политический симулякр, не в обиду им, «смузифилов». Они один раз перевели какую-то бабушку через лужу, это был нормальный социальный акт, и я им и говорю: «Так вы постоянно бабушек через лужи переводите, а то у вас социального выхлопа-то нет». Они просто как некая вишенка на торте, вот вы же не будете каждый раз есть только вишенку. Политика вещь такая, что помимо вишенок там есть и довольно грязные вещи, условно говоря, засучил рукава и пошёл делать какую-нибудь канализацию. Вот, например, другие партии – набирают юристов и проводят бесплатные юридические консультации, и это работает! Этим, например, в своё время занималась Партия роста, это сразу вызвало к ним большой общественный интерес, и они по поддержке населения существенно потеснили коммунистов и единороссов. Правда, сейчас Партии роста уже нет… Если, например, у нас в регионе будет «реактивация» Партии пенсионеров, то я на их месте так бы и сделал. Сделайте, условно, бесплатную починку кранов и распиарьте как СР (Справедливая Россия) во всех газетах, у вас отбою от заявок не будет.

– Вы упомянули такой важный компонент как идеология. А какой идеологии или философской концепции придерживаетесь вы?

– Скорее, к экзистенциализму.

– А почему именно к нему?

– Мне это ближе по духу. Я всегда к этому тяготел, и у меня это скорее такой марксистский экзистенциализм.

– Наподобие Сартра?

– Сартр просто потом ушёл в левачество. Увлёкся китайским маоизмом. Он хотел понравиться студентам, а они в тот момент были не очень образованные и подхватили идею маоистских хунвейбинов. А вообще у Сартра достаточно много хороших идей, например, то, что свобода – это ответственность. Он, по большому счёту, уловил именно этот дух марксизма. В этом смысле это скорее симбиоз марксистских и экзистенциальных идей, проблем жизни и смерти, но изученных с марксистским подходом.


– Кстати говоря, вы упомянули про студентов. Как вы считаете, нужно ли, чтобы молодёжь, понятное дело, совершеннолетняя, интересовалась политикой?

– На мой взгляд, если мы говорим о молодёжи, то автоматически подразумевается, что она интересуется политикой. Кто такой молодой человек? Это тот, кто хочет преобразовать мир или, по крайней мере, своё окружение. А с помощью чего это нужно делать? С помощью политики, она инструмент, окружающий нас повсеместно. Если мы не занимаемся политикой, то политика все равно занимается нами, вопрос лишь в том, кем хочет быть человек – субъектом или объектом. Если вы субъект, значит, вы используете инструменты, а самый лучший инструмент – это политика. Поэтому независимо от того, куда вы склоняетесь, вы, как молодой человек, вовлечены в политику. Если вы знаете эти инструменты, значит, вы человек, который склонен к профессиональной политической деятельности. Если вы владеете политическим искусством, то добиваетесь своих целей. При этом ваши цели, разумеется, накладываются на определённый общественный интерес.
Можно говорить, мол, я индивидуалист, циник, противостою обществу, но вы в любом случае, даже заявляя что-либо, вступаете в сферу политики. Поэтому жить в обществе и быть свободным от политики – невозможно. Это касается всех сфер, даже искусства. Кроме того, даже самые оголтелые либералы в итоге превращаются в политиков. А молодёжь, соответственно, неизбежно вовлечена, даже если не признаёт этого.

– А как объяснить человеку, что он в любом случае участник политического процесса? Просто в среде той же молодёжи очень распространены такие высказывания, мол, я отслеживаю политическую ситуацию, имею своё мнение, но к политике не имею никакого отношения.

– Значит, они не субъекты. Тут скорее всего нежелание брать на себя определённую ответственность, поскольку они, вероятно, просто не чувствуют в себе достаточной осведомлённости в этой сфере, чтобы признать собственную субъектность. Её же нужно не просто заявить, а каким-то образом оформить, отрефлексировать, а это большой труд. И опять же существует мем, что политика – грязное дело, но тут ещё неизвестно, что лучше: быть участником процесса или оказываться вовлечённым в этот процесс, будучи управляемым. Это, безусловно, внутренний выбор человека, и затолкнуть его туда невозможно. Поэтому чаще всего люди предпочитают просто дистанцироваться.

– Мы с вами сейчас затронули достаточно широкий перечень тем. Кроме того, я читаю телеграм-канал Экспертного клуба и вижу, что вы комментируете очень разные по своему характеру события. Вдобавок, Андрей Владимирович Мозолин говорил, что в нашем регионе три «универсальных» эксперта – это он, вы и Андрей Русаков. А как набрать себе все необходимые компетенции, чтобы взвешенно и аргументированно разбираться в разных темах?

– Во-первых, надо быть разносторонне развитым человеком, должен быть опыт и, конечно же, интерес. Тот же самый Андрей Русаков, например, специализируется на азиатском регионе, у Мозолина огромный опыт в избирательных кампаниях, он отлично разбирается в темах, связанных с пропагандой и работой с общественным мнением. Я бы назвал еще Игоря Рузакова, он адвокат, политический эксперт и практик с большим стажем, создавал партию «Зеленых». Поскольку мы в своей профессиональной деятельности соотносимся с разными сферами, то мы очень много знаем о разных событиях и персонах. Есть же, ведь, определённые события, которые, скажем так, повторяются, и это возможность проводить определённые аналогии, позволяющие нам прогнозировать развитие событий. Собственно, для этого и нужны эксперты. Поэтому мы и комментируем самые разные темы, понимая, что человеческая природа не очень-то и изменилась.

– А как вы начинали собирать экспертный клуб?

– Это было довольно давно. Дело в том, что я и сам во многих избирательных кампаниях выступал не только как политтехнолог, идеолог, но и как эксперт. У нас это называется технологией «Говорящая голова». Она нужна, чтобы комментировать какие-либо события, прежде всего, чтобы кампания приобрела определённую статусность и был некто, кто комментировал бы события. Потом я задумался насчёт того, чтобы помимо комментирования давать определённые аналитические расклады. Мы делали экспертный опрос, и качество анализа, конечно, возрастало во много раз. Естественно, я исходил из того, что экспертная оценка дорогого стоит, и мы можем обсудить какие-то вопросы, как в закрытом, так и в открытом варианте. Затем я начал сам проводить модерации и собирать экспертов по тем или иным вопросам, и мы вместе с ними обсуждали эти темы. Из этого вырастали определённые аналитические записки с рекомендациями по изменению ситуации. Собственно, отсюда родилась идея Экспертного клуба. Я придумал тогда Экспертный клуб в УрФО, мы это обсудили с моими коллегами в Москве, и они предложили создать это как федеральную структуру. Сейчас в него входит около восьмидесяти регионов. Наше областное отделение включает уже сотню экспертов.

– Вы сейчас очень тесно связаны с политикой, но ведь вы начинали с кинокритики. Не могли бы вы рассказать, как получилось, что вы перешли в другую, очень сильно отличающуюся от кино, сферу?

-Кино мне было интересно ещё с детства – я снимался в одной из главных ролей в трехсерийном телефильме «Экипаж Р.И.Ф.», а в студенческом возрасте достаточно глубоко изучал кинематограф, будучи студентом кафедры эстетики, этики, теории истории и культуры УРГУ. Я себя реализовывал в том, что писал кинорецензии в периодические издания, потом немного занимался литературной критикой. Был в студенчестве содиректором киноклуба «Логос», и мы там встречались со многими известными режиссёрами. Они к нам в Свердловск приезжали по линии бюро кинопропаганды. Режиссеры общались с нами с удовольствием и интересом, так как они видели, что публика тут подготовленная, и они могли рассказывать о том, чем они занимались. Но, кстати говоря, у меня киноэпопея не закончилась, и я создал творческое объединение «Кинофабрика», где мы сделали документальный фильм про Уральский добровольческий танковый корпус, поддержанный Министерством культуры Российской Федерации. Сейчас мы написали сценарий для художественного фильма про танковый корпус, который будет снимать киностудия «ВоенФильм» Народного артиста России и известного продюсера Игоря Угольникова, известного по картинам «Брестская крепость», «Батальон» и другим патриотическим лентам.

-То есть вы в политику ушли от кинокритики, или наоборот?

-У меня кандидатская диссертация по философии кино. Она называется «Бытие философии в сфере искусства: методологический аспект», в названии слова «кино» нет, поскольку я защищался по специальности «Диалектический материализм», но внутри там про философию кино.

-В вашем телеграмм-канале вы публикуете очень много не только аналитического контента, но и вашего личного творчества, стихотворения например. Это был сугубо ваш путь, или вашему развитию в этом направлении как-то способствовала обстановка в семье?

-В семье, конечно. Мой отец и сам был писателем, и я активно погружался в литературную среду. Были случаи, когда я на уроках литературы регулярно спорил с учителями. Мы с отцом постоянно дискутировали по вопросам литературы. Я, например, в юности многих писателей полностью перечитывал. Читал письма и дневники писателей, в особенности Достоевского, то есть интересовался литературой углубленно. В юношеском возрасте я начал писать стихи. Далее, в ходе общения с моими коллегами я начал заниматься этим профессионально, а не как в школе, когда я писал тексты песен для рок-группы. Там был чисто технологический запрос. Кстати, с моим коллегой-философом Вячеславом Беляевым, рок-поэтом и в прошлом солистом рок-группы «Доктор Роберт», написали дилогию - книгу стихов-диалогов («батл») и готовим ее к печати. Так что, и рок тоже нас не покидаетJ.



Общаясь с Анатолием Станиславовичем я неоднократно ловил себя на мысли, что в его словах понимание механизма того о чём он говорит, а количество тем входящих в его компетенцию не может не поразить воображение. В нём я вижу для себя пример, на который мне хотелось бы равняться.

Яков Коротков


Проект реализуется при поддержке Департамента внутренней политики Свердловской области и софинансировании Фонда президентских грантов.